Биография евгения ароновича долматовского. Все стихи евгения долматовского Известные песни на стихи Е

* * *

Моих собратьев моды атакуют, Но неохота поддаваться мне. Остаться старомодным я рискую, Как пограничник на коне. Почувствовав, как целится мне в спину С той стороны потомок басмача, Я первым карабин старинный вскину И выпущу обойму сгоряча. И в зарослях запутаюсь, как в сплетнях. А если ранят, опаленным ртом Я крикну:- Приложи траву-столетник, А все антибиотики потом. Увидеть бы склоненным над собою Прекрасное лицо... И сквозь века Услышать: "Мой любимый, что с тобою?" Новее слов как будто нет пока.

Моя любимая

Я уходил тогда в поход, В далекие края. Платком взмахнула у ворот Моя любимая. Второй стрелковый храбрый взвод Теперь моя семья. Поклон-привет тебе он шлет, Моя любимая. Чтоб дни мои быстрей неслись В походах и боях, Издалека мне улыбнись, Моя любимая. В кармане маленьком моем Есть карточка твоя. Так, значит, мы всегда вдвоем, Моя любимая.

Евгений Долматовский. Стихи. Россия - Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках. Москва: Художественная литература, 1967.

Нам хорошо живется на земле

Нам хорошо живется на земле, Мы спор ведем в уюте и тепле. С веселой и надменной высоты Двадцатилетья своего,- Когда все ясно, Беспрекословно изрекаешь ты, Что много жертв принесено напрасно. Вот, например: Зачем профессора В трагическом народном ополченье, Нестройно и смешно крича «ура», В атаку шли, забыв свое значенье? Как мотылек, раздавлено пенсне, И первый снег не тает на ресницах. Об осени не помнят по весне, И тот октябрь уже не многим снится. Истерзаны осколками леса, И от полка бойцов осталась горстка. Они держались только два часа, На рваном рубеже Солнечногорска. Лишь два часа!.. ...За этот краткий срок Успели в том пылающем районе Собрать младенцев, чтобы на восток Отправить под бомбежкой в эшелоне. Насколько помню, ты был в их числе. ...Нам хорошо живется на земле!

Напоминаю

Поэт обязан напоминать, Не по секрету - через печать. Напоминаю молчащим врозь, Надувшим губы, глядящим вкось, Что я их помню - пять лет назад, Ладонь в ладони, глаза в глаза. Напоминаю - не без причин, Тому, кто нынче - высокий чин, Что путь нелегкий он начинал С пренебреженья ко всем чинам. Напоминаю клеветникам Закон, известный по всем векам, Что с опозданьем большим, но все ж В мученьях адских сдыхает ложь. Напоминаю друзьям своим, Равно - и старшим и молодым, Что возраст - это условный счет, Не поддавайся - не подсечет. Напоминаю... И вас прошу Напоминать мне - пока дышу.

Евгений Долматовский. Все только начинается. Стихи и песни. О светлой Африке, о любви, фантазерах и строителях. Москва: Советский писатель, 1961.

Независимость

Коль к планете нашей приглядеться, Из ракетной различишь дали: Африка имеет форму сердца, Ярко-красен цвет ее земли. Это цвет бокситов и железа, А вернее - это крови цвет. На куски тот континент разрезан, Догола пришельцами раздет. Простодушный, чистый, ясноглазый, Добрый и доверчивый народ Был за доброту свою наказан Долгими столетьями невзгод. Сказки про гигантские растенья И зверей - глушили скорбный стон. Вот как получилось, мистер Стенли, Благородный доктор Ливингстон. Открывая дикую природу Для бессмертия своих имен, Отняли вы детскую свободу И богатства солнечных племен. Но теперь не удержать колоний В жадных склеротических руках. Дышит бурей воздух раскаленный, Власть пиратов превращая в прах. В песне о горящем Трансваале Старые, знакомые слова Нынче по-иному зазвучали, Натянувшись, словно тетива. Пойте, стрелы партизанских луков, Точно бей, кремневое ружье! Независимость родится в муках, Люди право отстоят свое. Слышу звонкий, как удары гонга, Голос независимого Конго. Не нуждается в двадцатом веке Камерун в мандатах и опеке! Хватит! Не владеть пиратам старым Занзибаром и Мадагаскаром. И на Береге Слоновой Кости Европейцы будут только гости. Ах, каких я видел в Сенегале Смелых и отчаянных парней! С этой силой справиться едва ли - Справедливость подлости сильней. Переливы пионерских горнов В молодой Гвинее слышал я. Африку пришельцы звали черной - Светлой назовем ее, друзья!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Обрез

Весь день в музее областном Спят экспонаты пыльным сном. Грохочет кованый засов, И крылья детских голосов Трепещут в куполах веков И монастырских потолков. Но спят раскопок образцы, Шеломов ржавые зубцы, Святого безразличный лик, Соха, и мамонтовый клык, И утварь северных князей. ...Обычный областной музей, Где, не успев осмотр начать, Начнет экскурсия скучать. Вдруг ток волненья пробежит, И гости смолкнут: здесь лежит Не просто память о былом - Обрез кулацкий под стеклом. Я долго перед ним стою. Он в юность целился мою. И это был тридцатый год, Так объяснил экскурсовод. Не буду говорить тебе Речей о классовой борьбе. Ты просто знай, что было так, Что метил и в тебя кулак, И этот старенький металл Не сразу экспонатом стал.

* * *

Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Испытаний и противоречий Не слишком ли много? Я родился в войну мировую, Зналось детство с гражданской войною, И прошел полосу моровую, И макуха Знакома со мною, И разруха Знакома со мною. Старый мир напоследок калечил, Но убить нас не смог он. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? А считалось, что только одною Мировою войною Вся судьба одного поколенья Ограничена строго. Сколько дней я сгорал В окруженьи, Сколько лет я бежал В наступленье - Не слишком ли много? Так дымились Освенцима печи, Что черны все тропинки до бога. Одному поколенью на плечи - Не слишком ли много? Путешественнику полагалось Два - от силы - кочевья, Борзый конь, и натянутый парус, И восторг возвращенья. Нам - транзитные аэродромы, Вновь и снова дорога. И разлук и моторного грома Не слишком ли много? Одиссею - одна Одиссея... Нам же этого мало. Раз в столетие землетрясенье На планете бывало. Трижды видел, как горы качались, Дважды был я в цунами. (А ведь жизнь - Только в самом начале, Говоря между нами.) Это б в прежнее время хватило Биографий на десять. Если вихрем тебя закрутило, На покой не надейся. Только мы не песчинками были В этом вихре, А ветром, Не легендою были, А былью, И не тьмою, А светом. Равнодушные с мнимым участьем Соболезнуют, щурясь убого. Только думают сами - Поменяться бы с нами местами. Одному поколению счастья Не слишком ли много? А они-то ведь, кажется, правы! И меняться местами, Нашей выстраданной славой Ни за что и ни с кем мы не станем!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Олень

Июль зеленый и цветущий. На отдых танки стали в тень. Из древней Беловежской пущи Выходит золотой олень. Короною рогов ветвистых С ветвей сбивает он росу И робко смотрит на танкистов, Расположившихся в лесу. Молчат угрюмые солдаты, Весь мир видавшие в огне. Заряженные автоматы Лежат на танковой броне. Олений взгляд, прямой и юный, Как бы навеки удивлен, Ногами тонкими, как струны, Легко перебирает он. Потом уходит в лес обратно, Спокоен, тих и величав, На шкуре солнечные пятна С листвой пятнистою смешав.

Опыт

Есть у меня большое преимущество Пред тем, кто молод только по годам. Оно - мое отличье и могущество, Его в обмен на юность не отдам. Не упущу возможность для сравнения: Будь шепоток иль слишком громкий стих, Что - новое, а что - лишь повторение Ошибок и случайностей былых. А встретившись со взрослою девчонкою, Могу, смутив красавицу слегка, Рассказывать, как я менял пеленки ей, А если плакала, давал шлепка. Но это в шутку. Вещи есть серьезнее, Угадывая гада по лицу, Я не приму раскаяния позднего, Чтоб не спалось до смерти подлецу! А с чувствами хорошими и добрыми Мне с полувзгляда ясен человек. Ведь нашими похрустывая ребрами, Нас брал в объятия двадцатый век. А все-таки мы не пропали пропадом! Завидовать потомки будут мне: Упрямцы с горьким и жестоким опытом У беспристрастной вечности в цене.

Евгений Долматовский. Стихи о нас. Москва: Советский писатель, 1964.

Ответ на анкету

Что мне нужно для счастья? Признаться, подобных анкет Раньше я не встречал в пестроте комсомольских газет. И поскольку я возраст читательский ваш перерос, Отвечаю робея на этот задорный вопрос. Что мне нужно для счастья? Во-первых, мне нужен покой, Но не тихая гавань! Мне нужен покой вот такой: Чтобы всем киприотам спокойно и вольно жилось, Чтобы знамя Патриса Лумумбы над Конго взвилось, Чтоб выгнал захватчиков гневный и мудрый Вьетнам, Чтобы в море Карибском не шастала смерть по волнам. Что мне нужно для счастья? Тревога нужна - во-вторых. Да такая, чтоб вовсе минут не осталось пустых. Надо столько построить, придумать и изобрести. Жизнь еще коротка, но уже беспредельны пути. Неуемную жадность - как высшую щедрость прими: Много нужно иметь, чтоб делиться со всеми людьми. Что мне нужно для счастья? Мне - в-третьих - суровость нужна, Чтобы гад не прополз в отвоеванные времена, Чтоб горел клеветник - чтобы жарился он не в аду, А вот здесь, на земле, непременно у всех на виду. Пусть для сволочи всякой не хватит моей доброты. Человек только тот, чьи глаза на поверке чисты. Что мне нужно для счастья? В-четвертых,- любви глубина. Не в-четвертых - во-первых! Большая любовь мне нужна! Просто доброе слово... Улыбка... Уверенность в том, Что, кочуя по свету, прописан я в сердце одном.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Отпечатки ладошек

Бангалор, Бангалор, навсегда он запомнился мне Отпечатками детских ладошек на белой стене. На беленой стене, очень четко видны при луне, Отпечатки ладошек горят - пятерня к пятерне. Замарашки мальчишки, чумазые озорники, Для чего оставлять на стене отпечаток руки? Это черная глина со дна обмелевшей реки - Отпечатки ладошек, как будто цветов лепестки. И никто не смывает веселых следов озорства. Это к счастью намазано - так утверждает молва, Вековая молва большей частью бывает права, Заявил о себе бангалорский сорвиголова! Отпечатки ладошек пускай сохраняет стена - То ли черные звезды, то ль огненные письмена. В них таинственный смысл, и его расшифровка трудна, Надо знать этот мир, все события и племена. Отпечатки пылают при плоской восточной луне, И немножечко грустно, что в детстве не выпало мне Отпечатка ладошки оставить на белой стене И себя утвердить в растопыренной пятерне.

Офицерские жены

Низко кланяюсь вам, офицерские жены. В гарнизонах, на точках, вдали от Москвы, Непреклонен устав и суровы законы, По которым живете и служите вы. Не случайно я выбрал сейчас выраженье: Соответственно воинской службе мужей, Ваша скромная жизнь - боевое служенье На охране невидимых рубежей. Все равно - лейтенантши вы иль генеральши, Есть в спокойствии вашем тревоги печать. Вам ложиться поздней, подниматься всех раньше, Ожидать и молчать, провожать и встречать. На лице ни морщинки, а вас уж солдаты Начинают не в шутку мамашами звать. Зори в Мурманске, и на Курилах закаты, Каракумский песок, белорусская гать. Каждый раз - лишь сумеешь на месте обжиться, Дети к школе привыкнут, взойдет огород,- В предписанье у мужа - другая граница, Командирские курсы иль дальний полет. Ну, а если иначе - на долгие годы Офицер остается все в том же полку, На квартире казенной, средь дикой природы, Сколько стоит вам нервов - не выдать тоску! И не часто придет грузовая машина, Чтобы в Дом офицера везти вас на бал. Запах пудры и легкий шумок крепдешина - Королевы вплывают в бревенчатый зал. Низко кланяюсь вам, офицерские жены, Это слово от сердца, поклон до земли, Жизнь и верность в стальное кольцо обороны, Как в цветочный венок, навсегда вы вплели.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Памяти матери

1 Ну вот и всё. В последний раз Ночую в материнском доме. Просторно сделалось у нас, Вся комната как на ладони. Сегодня вывезли буфет И стулья роздали соседям, Скорей бы наступил рассвет: Заедет брат, и мы уедем. Пожалуй, в возрасте любом Есть ощущение сиротства. К двери я прислоняюсь лбом, На ней внизу - отметки роста. Вот надпись: «Жене десять лет»,- Отцовской сделана рукою. А вот чернил разлитых след... Здесь все родимое такое. За треснувшим стеклом - бульвар, Где мне знакомы все деревья, И весь земной огромный шар - Мое суровое кочевье. Стою, и сил душевных нет В последний раз захлопнуть двери, Семейный выцветший портрет Снять со стены, беде поверив. Остался человек один, Был мал, был молод, поседел он. Покайся, непослушный сын, Ты мать счастливою не сделал. Что ж, выключай свой первый свет, Теперь ты взрослый, это точно. Печальных не ищи примет В чужой квартире полуночной. В последний раз сегодня я Ночую здесь по праву сына. И комната, как боль моя, Светла, просторна и пустынна. 2 Где б ни был я, где б ни бывал, Все думаю, бродя по свету, Что Гоголевский есть бульвар И комната, где мамы нету. Путей окольных не люблю, Но, чтобы эту боль развеять, Куда б ни шел, все норовлю Пройти у дома двадцать девять. Смотрю в глухой проем ворот И жду, когда случится чудо: Вот, сгорбясь от моих забот, Она покажется оттуда. Мы с мамой не были нежны, Вдвоем - строги и одиноки, Но мне сегодня так нужны Ее укоры и упреки. А жизнь идет - отлет, прилет, И ясный день, и непогода... Мне так ее недостает, Как альпинисту кислорода. Топчусь я у чужих дверей И мучаю друзей словами: Лелейте ваших матерей, Пока они на свете, с вами.

Песня о Днепре

У прибрежных лоз, у высоких круч И любили мы и росли. Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч, Над тобой летят журавли. Ты увидел бой, Днепр-отец река, Мы в атаку шли под горой. Кто погиб за Днепр, будет жить века, Коль сражался он как герой. Враг напал на нас, мы с Днепра ушли. Смертный бой гремел, как гроза. Ой, Днепро, Днепро, ты течешь вдали, И волна твоя как слеза. Из твоих стремнин ворог воду пьет, Захлебнется он той водой. Славный день настал, мы идем вперед И увидимся вновь с тобой. Кровь фашистских псов пусть рекой течет, Враг советский край не возьмет. Как весенний Днепр, всех врагов сметет Наша армия, наш народ.

Письмо

Вчера пятнадцать шли в наряд. Четырнадцать пришли назад. В одной тарелке борщ остыл... Обед был всем бойцам постыл. Четырнадцать ложились спать. Была пуста одна кровать. Стоял, уставший от хлопот, У изголовья пулемет. Белея в темно-синей мгле, Письмо лежало на столе. Над неоконченной строкой Сгущались горе и покой. Бойцы вставали поутру И умывались на ветру. И лишь на полочке одной Остался порошок зубной. Наш экспедитор шел пешком В штаб с недописанным письмом. О, если б вам, жена и мать, Того письма не получать!

Под лепестками вертолета

Под лепестками вертолета Два друга юности летят, Связала их одна забота Лет двадцать пять тому назад. Потом не то чтоб разлучила, Но жизнь их порознь повела, От встреч душевных отучила, Лишила прежнего тепла. А вот в полете этом ближе И откровенней стали мы. Внизу вихры полыни рыжей, Слоноподобные холмы. Мы смотрим вниз и вспоминаем, Кто сколько знал дорог и трасс: Чужой землей и отчим краем Немало помотало нас. Бросало нас в такие дали, Куда Макар не гнал телят. Мы воевали, заседали, Любили получать медали, Счастливчики на первый взгляд. Друг другу горькие обиды Не раз без ну жды нанесли, Но сразу все они забыты, Лишь оторвешься от земли. Ты предлагаешь мне, ровесник: Хоть в вечных ручках нет чернил, Давай о нашей жизни песню На память устно сочиним. Про то, что головы седые, И сколько жить еще - бог весть. К «седые» рифма «молодые» У каждого в запасе есть. Но не выходит ни в какую Сегодня песня у двоих, И ты грустишь, и я тоскую, Что трудно стал даваться стих. А может быть, на самом деле, За лет, примерно, двадцать пять, Мы оба так помолодели, Что в пору только начинать. Дружить, бродить, шуметь охота, Острить, как прежде, невпопад... Под лепестками вертолета Два старых юноши летят.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Предшественник

На белом камне Тадж-Махала, Дворца, хранящего века, Следы невежды и нахала - Кривые росчерки штыка. Солдат Британии великой Решетки древние рубил: Он принял сумрак сердолика За ослепительный рубин. И, выковыривая камни Из инкрустаций на стене, Он ослеплял цветы штыками, Не думая о судном дне. Ах, мальчик Томми, добрый Томми, Над Темзой в свете мокрых лун Он в чопорном отцовском доме Был паинька или шалун. Из Агры он писал, что жарко, Что не оправдан мамин страх, Что могут дома ждать подарка И повышения в чинах. ...Я в Индию приехал позже, Мне Томми встретить не пришлось. Но вспомнить не могу без дрожи Века, пронзенные насквозь. Я видел на других широтах, Пусть сыновей других отцов, В карательных баварских ротах Таких, как Томми, молодцов. Он их предшественник законный, Хотя и вырастал вдали Завоеватель тех колоний, Что нынче вольность обрели. Все плиты мрамора, как в оспе, Штыком осквернены века. Знакомая, однако, роспись, И так похожи почерка!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Пустяки

Не будем говорить о пустяках... Нет, будем! Это чрезвычайно важно! Пустяк на хилых ножках прискакал В обличий словесном иль бумажном. А знаете ли вы, кто я таков? Спросил противным хитрым голосишком. И войны начинались с пустяков, И катастроф я натворил с излишком. Не верю я ни чувствам, ни словам, Я миру насолю И лично вам. Клялись, что будем в чувствах высоки, Не выпуская руку из руки, Но постепенно, медленно и тайно И в нашу жизнь проникли пустяки, Тяжелые готовя испытанья. Не там поставлен препинанья знак, Вся песня - к черту. Разберись в причинах! И великана сокрушит столбняк От въевшихся в царапину песчинок. Ползет по быту сволочь мелочей, Клубится, громоздясь, перерастая В громадную бессонницу ночей, В охрипшую от воя волчью стаю. Мне трудно говорить о пустяках, Пред ними я испытываю робость. Остановись! Держи себя в руках! Еще полшага сделаешь - и пропасть. Малюсенький, Сорвавшийся в вершин, Мохнатым комом обрастает камень. Великое мы как-нибудь свершим, Нам справиться бы только с пустяками!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Регулировщица

На перекресток из-за рощицы Колонна выползет большая. Мадонна и регулировщица Стоят, друг другу не мешая. Шофер грузовика тяжелого, Не спавший пять ночей, быть может, Усталую поднимет голову И руку к козырьку приложит. И вдруг навек ему запомнится, Как сон, как взмах флажка короткий, Автодорожная законница С кудряшками из-под пилотки. И, затаив тоску заветную, Не женщине каменнолицей - Той загорелой, той обветренной, Наверно, будет он молиться.

Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.

Рикша

Я, к порядкам чужим не привыкший, С чемоданом тяжелым в руках, Растерявшись, стою перед рикшей, Не могу объясниться никак. Он пытался схватить мою ношу, Подкатил экипажик к ногам. Чемодан? Лучше я его брошу, Только вам его в руки не дам. Не считайте такое загибом - Кипячусь в исступленье святом: Не могу я быть белым сагибом, У меня воспитанье не то. А обратное быть не могло б ли? Убеждайтесь, что я не шучу, Дайте в узкие впрячься оглобли, По Калькутте я вас прокачу! Голый рикша - лишь кожа да ребра, Исполняющий должность коня, С удивленьем, с ухмылкой недоброй Исподлобья глядит на меня. Не прозренье, а только презренье В перезрелых, как вишни, глазах, Подозренье под маской смиренья, Как сто лет и как двести назад.

Рост

Это привычно и очень просто - Быть человеком среднего роста. Мы не гиганты, да и не гномы, Метра не два, но и не полтора, Обычные люди - будем знакомы,- Давно записали наш рост доктора. Зато поколением, вслед за нами Идущим, любуется вся земля: Возвышается девушка, словно знамя, И парни строятся, как тополя. Великаны русские всё заметней, Горды осанкой, в плечах широки, Так что уже шестнадцатилетним Тесны отцовские пиджаки. А знаете ль вы, что в Союзе Советском, К цифрам Госплана весомым довеском, Согласно антропометрическим данным, На три сантиметра вырос народ? И пусть вам в стихах не покажется странным Столь прозаический оборот, Я славлю эти три сантиметра, Как дни, приближающие к весне, Они наращивались незаметно, Подобно цветам, а может, во сне. Путь к ним - это наши сутулые ночи, Затем пригибали мы юность свою, Чтобы собрать миллион одиночеств В общую силу, в одну семью. Когда бухенвальдская гильотина Рубила головы, даже она Не укротила, не укоротила Росток человеческого зерна. Ученые пусть диссертации пишут, А мне сантименты, читатель, прости. Не надо горбиться! Голову выше! Давайте, товарищи, будем расти!

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Система йогов

Изучать систему йогов не хочу, К огорчению факиров и ученых. В детстве было: руку на свечу - Прослывешь героем у девчонок. Многоликий, многоногий бог Смотрит, кто это к нему приехал в гости; Смог бы иностранец иль не смог Для проверки воли лечь на гвозди? Я сумел бы, да не стану напоказ Протыкать себя отточенным стилетом. Признаюсь, что пробовал не раз, Правда, оставался цел при этом. У себя я снисхожденья не просил - Будет страшно, будет больно, ну и ладно! Ревности горящий керосин Я глотал отчаянно и жадно; Если сердце обвивала мне змея, И сжимала, и сжимала, и сжимала, Слишком громко, но смеялся я. Пусть считают - мне и горя мало. Между ребер мне вонзали клевету, Заставляли выгибаться, я не гнулся, И мерзавили мою мечту, Чтобы рухнул и уснул без пульса. Было на ухабах всех моих дорог Столько случаев для испытанья воли, Что могу, как настоящий йог, Демонстрировать пренебреженье к боли.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Сказка о звезде

Золотые всплески карнавала, Фейерверки на Москва-реке. Как ты пела, как ты танцевала В желтой маске, в красном парике! По цветной воде скользили гички, В темноте толпились светляки. Ты входила, И на поле "Смычки"* Оживали струны и смычки. Чья-то тень качнулась вырезная, Появился гладенький юнец. Что меня он лучше - я не знаю. Знаю только, что любви конец. Смутным сном уснет Замоскворечье, И тебя он уведет тайком, Бережно твои накроет плечи Угловатым синим пиджаком. Я уйду, забытый и влюбленный, И скажу неласково: "Пока". Помашу вам шляпою картонной, Предназначенной для мотылька. Поздняя лиловая картина: За мостами паровоз поет. Человек в костюме арлекина По Арбатской Площади идет. Он насвистывает и тоскует С глупой шляпою на голове. Вдруг он видит блестку золотую, Спящую на синем рукаве. Позабыть свою потерю силясь, Малой блестке я сказал: - Лети! И она летела, как комета, Долго и торжественно, и где-то В темных небесах остановилась, Не дойдя до Млечного Пути. * Тогдашнее название Парка Культуры имени Горького.

Евг. Долматовский. Последний поцелуй. Новые стихи. Серия "Поэтическая Россия". Москва: Советская Россия, 1967.

Старый адрес

«Не ходи по старым адресам»,- Верный друг меня учил сурово. Эту заповедь я знаю сам, Но сегодня нарушаю снова. С вечера пошел такой снежок, Будто звезды осыпались с неба. И забытый путь меня повлек В дом, где я уже лет десять не был. Станция метро. Вокруг горят Фонари. И мне в новинку это. Деревца озябшие стоят Там, где мы стояли до рассвета. Пять звонков. Как прежде, Пять звонков Та же коридорная система. В кухне пламя синих язычков И велосипед воздет на стену. Радио чуть слышно за стеной. Все как прежде - за угол и прямо. Распахнулась дверь. Передо мной - Строгая твоя седая мама Щурится на свет из темноты... Строгости былой - как не бывало. «Извини, что я тебя на «ты», Не назвался б сразу - не узнала. Заходи, чего же ты стоишь? Снегу-то нанес! Сними калоши. Посмотри, какой у нас малыш, Только что уснул он, мой хороший. Озорной. У бабушки растет... Только не кури - у нас не курят. Дочки с мужем нету третий год, Он военный, служит в Порт-Артуре. Ну, какая у тебя жена? Дети есть? Куда же ты так скоро?» ...Улица в снежинках. Тишина. Можно захлебнуться от простора. Ты моей Снегурочкой была. Снег летит. Он чист, как наша совесть. Улица твоя белым-бела, Словно ненаписанная повесть.

Старый барабанщик

Юный барабанщик, юный барабанщик, Он в шинелишке солдатской Поднимает флаги пионерский лагерь, Юный барабанщик тут как тут. Дальние дороги, близкие тревоги, Заклубились тучи впереди. Ты уже не мальчик, храбрый барабанщик, Сверстников на подвиг выводи! Били - не добили, жгли - да не спалили, Почему так рано стал ты сед? По далеким странам с верным барабаном Мы прошли, оставив добрый след. Времечко такое - не ищи покоя, Взрослый барабанщик, взрослый век. Поднимай, дружище, мир из пепелища, Выручай планету, человек! А вокруг кликуши, маленькие души, И кричат и шепчут все они: - Барабанщик старый, запасись гитарой, Барабан не моден в наши дни. С арфою и лютней тише и уютней! Это нам известно с детских лет. Но покамест рано жить без барабана, Я его не брошу. Нет, нет, нет! Младшим или старшим, Дробью или маршем Мы еще откроем красоту. Старый барабанщик, старый барабанщик, Старый барабанщик на посту.

Тихое слово о партии

О партии немало громких слов И мною сказано, и не одним поэтом. Что искренность основой всех основ Была для нас - не сомневайтесь в этом. Пусть нынче тихие слова мои Всех предыдущих станут подтвержденьем. Весенний вечер. Я в кругу семьи. Домашний праздник. Скажем, день рожденья. На этаких собраньях мы с женой Порою чувствуем себя, как дети, Но шрамы, нанесенные войной, Как стаж и взносы в каждом партбилете. Здесь правит бабушка - глава стола, Наш патриарх, наш матриарх законный, Она еще подпольщицей была И комиссаром в Первой Конной. А мама (на двоих теперь одна) Из племени донбасских делегаток, О том, что в жизни вынесла она, У нас не говорят - таков порядок. Безвременно погибшие отцы Здесь, на правах партийных прикрепленных, Как на постах застывшие бойцы, Глядят на нас с портретов сохраненных. Всех родичей своих не охватив - Им в стих один никак не уместиться,- Я описал семейный партактив. Он мал, но все ж великого частица. И можем мы грядущему в глаза Смотреть всем домом - прямо, а не косо. ...О партии хотел я рассказать, А вышло - что по личному вопросу.

Украине моей

Украина, Украйна, Укра ина, Дорогая моя! Ты разграблена, ты украдена, Не слыхать соловья. Я увидел тебя распятою На немецком штыке И прошел равниной покатою, Как слеза по щеке. В торбе путника столько горести, Нелегко пронести. Даже землю озябшей горстью я Забирал по пути. И леса твои, и поля твои - Все забрал бы с собой! Я бодрил себя смертной клятвою - Снова вырваться в бой. Ты лечила мне раны ласково, Укрывала, когда, Гусеничною сталью лязгая, Подступала беда. Все ж я вырвался, вышел с запада К нашим, к штабу полка, Весь пропитанный легким запахом Твоего молока. Жди теперь моего возвращения, Бей в затылок врага. Сила ярости, сила мщения, Как любовь, дорога. Наша армия скоро ринется В свой обратный маршрут. Вижу - конница входит в Винницу, В Киев танки идут. Мчатся лавою под Полтавою Громы наших атак. Наше дело святое, правое. Будет так. Будет так!

Целинникам голодной степи

В строительно-монтажном управленье Я видел планы, кальки, чертежи. Потом в степи явились нам виденья - Построенные за год миражи: Лучи широких улиц двухэтажных, И мелиоративный институт, И тот вагончик, ссохшийся от жажды, Где первую газету издают. Да, здесь в степи, где не гнездилась птица, Где было суслику не прокормиться, Где, как горячий иней, солонцы Хрустели на сухой и мертвой почве,- Фронт развернули юные бойцы, В своих домах обосновавшись прочно. Какое счастье - создавать мираж, Который не исчезнет, не растает. Товарищи! Я славлю город ваш, Где первые деревья подрастают. В строительно-монтажном управленье Висит декрет на щитовой стене, Где подписью «В. И. Ульянов (Ленин)» Давно открыт в пустыню путь весне. Цветут сады в районе Беговата, Прохладу первозданную неся. Война, потом разруха виноваты, Что степь еще освоена не вся. На приступ! Тут земля еще не знала Такого взлета стройки и страстей. Пейзаж Голодностепского канала Развернут в марсианской красоте. Курится, упираясь в небосвод, Асфальтовая новая дорога, И добродушный толстый хлопковод, Как врач, ощупывает землю строго. А на бороздке жадно воду пьет Египетского хлопка первый всход. Целинники из Главголодстепстроя (Ну и названье, господи прости!), Живя средь вас, я не искал героя - Хотелось вместе с вами мне расти. Все мелкое, как пыль, несется мимо. Мы строим, остальное - суета. Вы добровольцы сотворенья мира, А выше во вселенной нет поста. Я вас к грядущей красоте ревную, Которая не требует прикрас. ...А степи эти переименуют, Забыв, как называли их при нас.

* * *

Я верил в детстве искренне и твердо, Что мир не существует без меня. Лишь отвернусь - и очертанье стерто, Сомкну ресницы - вот и нету дня. Глаза открою - мир возникнет снова В цветах и красках. И всесильно слово. Но отрочество разом оглушило Фантазию. Я начал понимать, Что все и без меня и есть и было, Уйдет и без меня придет опять. А все же не исчезло ощущенье, Что я устроен чуточку не так, Как все, И не могу попасть в крушенье, Меня минует пуля и сыпняк, Любимая до гроба не разлюбит, И мама вечно жить на свете будет... Со мной считаться не желает время И обходить не хочет стороной. То, что могло произойти со всеми, Безжалостно случается со мной: Вагоны под откос. Осколок в темя. И ни одной поблажки... Ни одной!

* * *

Я слабости своей не выдам. Ни жалкой ватностью шагов, Ни голосом, ни внешним видом Я не обрадую врагов. Я знаю, как бы им хотелось Разведать, где тонка броня, Но робость, скромность, мягкотелость При мне - и только для меня. И точно так же невозможно Узнать, насколько я силен. Я в храм вступаю осторожно, Чтоб не свернуть плечом колонн. Так, бицепсов не выдавая, В пальто завернутый боксер На улице или в трамвае В случайный не вступает спор. Уж если драться - драться честно, В открытую вступать в бои. Друзья поддержат! Им известны И мощь и слабости мои.

Евгений Долматовский. Стихи о нас. Москва: Советский писатель, 1964.

Я смогу!

Движенья акробатов отработаны, Блестит в лучах прожекторов трико. Простившись с повседневными заботами, Под куполом юнцы парят легко. На этот блеск толпа глядит восторженно. Сиянья детских глаз не передам. И на колени капает «морожено», Которое разносят по рядам. Гимнасты голенасты, светло-розовы. В испуганной оркестром тишине Они плывут, как рыбы в круглом озере, И кланяются на песчаном дне. Но меркнет это царственное зрелище, Когда выходит рыжий на манеж, Ногами двигать толком не умеющий, В широких путах клетчатых одежд. Мысы штиблет он поправляет палкою, Приподнимает шляпу-канотье, Смущает первый ряд улыбкой жалкою... И вдруг взмывает к звездной высоте. Блестящие трико такие тусклые! Куда там акробатам до того, Кто под лохмотьями скрывает мускулы, Небрежно прикрывая мастерство. Легко расправясь с неуклюжей робою, Он лихо выгибается в дугу... Приду домой и сам взлететь попробую - Я тоже неуклюжий. Я смогу!

сайт информационно-развлекательно-образовательный сайт для любых возрастов и категорий интернет пользователей. Здесь и дети, и взрослые с пользой проведут время, смогут повысить свой уровень образования, прочесть любопытные жизнеописания великих и известных в разных эпохах людей, посмотреть фотоматериалы и видео из частной сферы и общественной жизни популярных и именитых личностей. Биографии талантливых актеров, политиков, ученых, первооткрывателей. Мы представим Вам с творчество, художников и поэтов, музыку гениальных композиторов и песни знаменитых исполнителей. Сценаристы, режиссеры, космонавты, физики-ядерщики, биологи, атлеты – множество достойных людей, оставивших отпечаток во времени, истории и развитии человечества собраны воедино на наших страницах.
На сайт Вы узнаете малоизвестные сведения из судеб знаменитостей; свежие новости из культурной и научной деятельности, семейной и личной жизни звезд; достоверные факты биографии выдающихся жителей планеты. Все сведения удобно систематизированы. Материал подан в простом и понятном, легком для чтения и интересно оформленном виде. Мы постарались, чтоб наши посетители получали здесь необходимую информацию с удовольствием и большим интересом.

Когда хочется узнать подробности из биографии известных людей, нередко начинаешь выискивать информацию из множества справочников и статей, разбросанных по всему интернету. Теперь, для Вашего удобства, все факты и наиболее полные сведения из жизни интересных и публичных людей собраны в одном месте.
сайт подробно расскажет о биографии знаменитых людей оставивших свой отпечаток в человеческой истории, как в глубокой древности, так и в нашем современном мире. Тут можно больше узнать о жизни, творчестве, привычках, окружении и семье Вашего любимого кумира. Об истории успеха ярких и неординарных людей. О великих ученых и политиках. Школьники и студенты почерпнут на нашем ресурсе необходимый и актуальный материал из биографии великих людей для различных докладов, рефератов и курсовых.
Узнавать биографии интересных людей, которые заслужили признание человечества, занятие часто очень увлекательное, так как истории их судеб захватывают не меньше иных художественных произведений. Для кого-то такое чтение может послужить сильным толчком для собственных свершений, даст веру в себя, поможет справиться с непростой ситуацией. Встречаются даже заявления, что при изучении историй успеха других людей, в человеке помимо мотивации к действию, проявляются и лидерские качества, укрепляется сила духа и упорство в достижении целей.
Интересно почитать и размещенные у нас биография богатых людей, чья стойкость на пути к успеху достойна подражания и уважения. Громкие имена прошлых столетий и нынешних дней всегда будут вызывать любопытство историков и обычных людей. А мы поставили своей целью удовлетворить такой интерес в полной мере. Хотите блеснуть эрудицией, готовите тематический материал или просто интересно узнать все об исторической личности – заходите на сайт.
Любители почитать биографии людей могут перенять их жизненный опыт, научиться на чьих-то ошибках, сравнить себя с поэтами, художниками, учеными, сделать важные для себя выводы, самосовершенствоваться, используя опыт неординарной личности.
Изучая биографии успешных людей, читатель узнает, как были сделаны великие открытия и достижения, давшие шанс человечеству взойти на новую ступень в своем развитии. Какие препятствия и сложности пришлось преодолеть многим известным людям искусства или ученым, знаменитым врачам и исследователям, бизнесменам и правителям.
А как увлекательно окунуться в историю жизни какого-либо путешественника или первооткрывателя, представить себя в качестве полководца или бедного художника, узнать историю любви великого правителя и познакомиться с семьей давнего кумира.
Биографии интересных людей у нас на сайте удобно структурированы так, чтоб посетителям не составляло труда найти в базе сведения о любом нужном человеке. Наша команда стремилась к тому, чтоб Вам понравилась и простая, интуитивно ясная навигация, и легкий, интересный стиль написания статей, и оригинальный дизайн страниц.

Награды

орденами Октябрьской революции, 2-мя Отечественной войны 2-й степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, орден "Почета", медаль "За Боевые Заслуги" и др. медалями.

Звания

старший батальонный комиссар

Должности

писатель фронтовой газеты "Красная Армия"

Биография

Евгений Аронович Долматовский -советский поэт, прозаик.

Евгений Долматовский родился в семье адвоката, члена коллегии защитников, доцента московского юридического института Долматовского Арона Моисеевича.

В годы учёбы в педагогическом техникуме начал публиковаться в пионерской прессе.

В 1932-34 годах работал на строительстве московского метро.

В 1937 году закончил Литературный институт.

Первая книга лирических стихов Долматовского была опубликована в 1934 году.

Отец Евгения арестован 28 марта 1938, приговорён и расстрелян 20 февраля 1939 (обвинение - участие в контрреволюционной организации).

С 1939 по 1945 год Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях Советской армии.

Участники советско-финской войны 1939-1940.

В 1941 году попал в окружение и был взят в плен, из которого бежал снова на фронт (эти события отражены в повести «Зелёная брама»).

Наибольшую известность Долматовскому принесли написанные на его слова песни («Офицерский вальс», «Песня о Днепре», «Добровольцы» Марка Фрадкина, «Сормовская лирическая» Бориса Мокроусова, «Моя любимая» Матвея Блантера,«Любимый город» Никиты Богословского), многие из которых звучали в популярных кинофильмах («Истребители», «Встреча на Эльбе» и др.).

За свою деятельность Евгений Долматовский был удостоен пяти орденов и ряда других правительственных наград.

Лауреат Государственной премии (1950, за цикл стихотворений «Слово о завтрашнем дне»).

Похоронен Долматовский Евгений на Донском кладбище г.Москва.

Известные песни на стихи Е. А. Долматовского

«А годы летят» (М. Фрадкин) - исп. Петр Щербаков, Валентина Левко, Людмила Зыкина

«А любовь всегда бывает первою» (М. Фрадкин) - исп. Алла Иошпе

«А может быть» (Я. Френкель) - исп. Андрей Миронов

«В добрый час» (М. Фрадкин) - исп. Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев

«Венок Дуная» (О. Фельцман) - исп. Эдита Пьеха

«Весна 45-го года» (А. Пахмутова) - исп. Юрий Богатиков

«Взрослая пора» (Я. Френкель) - исп. Иосиф Кобзон

«Возвращение» (О. Б. Фельцман) - исп. Вадим Мулерман

«Воспоминание об эскадрилье „Нормандия-Неман“» (М. Фрадкин) - исп. Марк Бернес, Владимир Трошин

«Всегда и снова» (М. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина и Иосиф Кобзон

«Всё стало вокруг голубым и зелёным» (Ю. С. Милютин) - исп. Вера Красовицкая

«Где ты раньше был?» (Э. С. Колмановский) - исп. Валентина Толкунова

«Добрые приметы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Лев Лещенко и Валентина Толкунова

«Дорога на Берлин» (М.Фрадкин) - исп. Леонид Утесов

«Если бы парни всей земли» (В. П. Соловьёв-Седой) - исп. Марк Бернес, Эдуард Хиль, Ринат Ибрагимов

«За фабричной заставой» (М. Г. Фрадкин) - исп. Эдуард Хиль, Валентин Дьяконов

«И на Марсе будут яблони цвести» (В. И. Мурадели) - исп. Владимир Трошин, Виталий Марков

«Комсомольская площадь» (Э. С. Ханок) - исп. Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев

«Комсомольцы-добровольцы» (М. Г. Фрадкин) - исп. Александр Ворошило

«Ласковая песня» (М. Г. Фрадкин) - исп. Людмила Сенчина, Людмила Гурченко

«Ленинские горы» (Ю. С. Милютин) - исп. Иван Шмелёв, Владимир Нечаев

«Лизавета» (Н. В. Богословский) - исп. Борис Кузнецов и Лев Полосин

«Любимый город» (Н. В. Богословский) - исп. Марк Бернес

«Марш выпускников» (Н. В. Богословский)

«Марш советской молодёжи» (С. С. Туликов) - исп. Владимир Бунчиков

«Моя любимая» (М. И. Блантер) - исп. Юрий Гуляев, Виктор Вуячич

«Мы жили по соседству» (М. Г. Фрадкин) - исп. Владимир Трошин и Олег Анофриев

«Нет, мой милый» (М. Г. Фрадкин) - исп. Галина Ненашева, Людмила Гурченко

«Огонёк в твоём окне» (Н. В. Богословский) - исп. Владимир Макаров, Марк Бернес

«Он и она» (В. И. Мурадели) - исп. Нина Пантелеева, Эмиль Горовец

«Офицерские жёны» (А. П. Долуханян) - исп. Майя Кристалинская

«Песня единства» (М. И. Блантер) - исп. Владимир Бунчиков, Георгий Абрамов

«Случайность» (А. Экимян) - исп. Арташес Аветян, Вадим Мулерман

«Случайный вальс» (М. Г. Фрадкин) - исп. Леонид Утесов, Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон

«Столица областная» (М. Г. Фрадкин) - исп. ВИА «Пламя»

Основные произведения

Поэзия

Лирика (1934, сборник стихов);

День (1935, сборник стихов);

Феликс Дзержинский (1938, поэма);

Дальневосточные стихи (1939, цикл стихотворений);

Московские рассветы (1941, цикл стихотворений);

Степная тетрадь (1943, цикл стихотворений);

Вера в победу (1944, цикл стихотворений);

Стихи издалека (1945, цикл стихотворений);

Одна судьба (1942-1946, поэтическая трилогия);

Слово о завтрашнем дне (1949, цикл стихотворений);

Песнь о лесах (1949, текст оратории);

Сталинградские стихи (1952, цикл стихотворений);

Добровольцы (1956, роман в стихах);

Кукуруза (19??, поэма);

Последний поцелуй (1967, поэма);

Верность (1970, цикл баллад);

Руки Гевары (1972, поэма);

Чили в сердце (1973, поэма);

Побег (1974, поэма);

Хождение в Рязань (1975, поэма);

Письма сына (1977, поэма);

У деревни «Богатырь» (1981, поэма).

Проза

Зелёная брама. Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны (1979-1989).

Литературная критика

Из жизни поэзии (1965)

Молодым поэтам (1981)

1939 - Истребители - «Любимый город»

1941 - Морской ястреб - «Уходит от берега «Ястреб морской»»

1949 - Встреча на Эльбе

1954 - Мы с вами где-то встречались - «Песня Ларисы»

1957 - Екатерина Воронина - «Здесь у нас на Волге»

1958 - На дорогах войны - «Песня о Севастополе»

1958 - Добровольцы - «Комсомольцы-добровольцы» «А годы летят…»

1963 - Мечте навстречу

1964 - Армия трясогузки

1987 - Поэма о сталинградцах. Волгоградтелефильм.

Литературная основа сценария (часть текста фильма).

1958 - Добровольцы - «Добровольцы», роман в стихах.

Персонаж (прототип)

Звезда эпохи - Долматовский.

Награды и премии

орден Октябрьской революции (1975)

два ордена Отечественной войны I степени (12.9.1944; 11.3.1985)

два ордена Трудового Красного Знамени

орден Красной Звезды (29.1.1943)

орден «Знак Почёта» (1939)

Сталинская премия третьей степени (1950) - за стихотворный сборник «Слово о завтрашнем дне» (1949)

Международные премии (1950, 1969)

медаль имени Александра Фадеева (1983)

премия Госкомиздата СССР и Союза писателей СССР имени П. Тычины (1985).

Воспоминания военного корреспондента Евгения Долматовского

«Мы вышли из избы, – вспоминал позже Долматовский, – в которой размещался Военный совет фронта, и тут же узнали, что надо собираться в дорогу. Ночь застала в пути. Эшелон двигался на север. Мы с Фрадкиным оказались в вагоне Политуправления. Там-то и был написан «Офицерский вальс». Композитор и музыковед Юрий Бирюков пишет: «Эшелон шел медленно – от Сталинграда до Ельца суток семь. На всех станциях и полустанках Фрадкин исполнял песню перед бойцами разных эшелонов: перегоняя друг друга, они шли от берегов Волги в тот район, который летом 1943 года прогремел на весь мир, – знаменитая Курская дуга. Под Ельцом авторы уже слышали свою песню, опередившую их с проскочившим раньше эшелоном.

Так и пошел этот вальс кружить по фронтам». «Офицерский вальс» пели на фронтовых концертах многие артисты. Леонид Утесов записал его на пластинку. Предлагаем послушать запись 1943 года, нажав на кнопку с треугольником

На фронтах Великой Отечественной войны песня считалась народной. Ее разучивали друг от друга, поэтому она имеет несколько названий – «Офицерский вальс», «Солдатский вальс», «Случайный вальс» – и бесчисленное количество вариантов. Каждый исполнитель добавлял в нее что-нибудь свое, потому что в этой песне говорилось о том, что дорого и близко каждому человеку – о доме, о мире, о любви и о желании счастья.

Военному корреспонденту Евгению Долматовскому в мае сорок пятого исполнилось 30 лет. Свой День рождения он встретил в Берлине, практически накануне Дня Победы. Можно себе представить, свидетелем каких исторических событий довелось ему быть в самые последние дни войны.

Бывший военный корреспондент газеты «Правда» Мартын Мержанов в книге «Так это было» описывает один из эпизодов, который имел место 1 мая 1945 года в Берлине. Еще ночью на командный пункт В.И. Чуйкова в районе Темпельхофа прибыл немецкий генерал Ганс Кребс, направленный Геббельсом в качестве парламентера. Чуйков доложил об этом Жукову, тот — Сталину. Из Москвы последовала инструкция: никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции. Кребсу пора возвращаться в бункер.
“ … Кребса приглашают к завтраку. Все проголодались. Немецкий генерал с удовольствием ест и сосиски, и икру, пьет коньяк. В этой комнате собрались все генералы, писатели Всеволод Вишневский и Евгений Долматовский, корреспондент «Правды» Иван Золин. Идет оживленная беседа, но в комнату доносится артиллерийская стрельба… ”

Долматовский вернулся с войны весной, как и обещал в знаменитой своей песне «Лизавета»:

Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне.

Приеду весною,
Ворота открою.
Я с тобой, ты со мною
Неразлучны вовек.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь, когда растает снег.

С этой «Лизаветой» происходит немалая путаница, типичная для песен, ставших народными - она сразу стала хитом, едва на экраны вышел фильм «Александр Пархоменко», в котором она впервые прозвучала.

Так Юрий Москаленко пишет:
“ Оно написано в 1942 году, но, ей-Богу, не вру, не так давно мне попался сборник «Песни Гражданской войны», где, как ни в чем ни бывало, присутствовала «Лизавета». Судя по всему, авторы сборника таким образом среагировали на «горячего боевого коня». А песня написана под впечатлением посещения конных частей генерала Доватора. ”

Мы тогда не знали таких слов, как «хит», «шлягер», но мы были счастливее сегодняшних зрителей и слушателей, потому что именно в наше время создавались прекрасные песни, мы их действительно знали и любили.

Ещё до войны я смотрела в гарнизонном клубе фильм «Истребители». И наутро мы уже пели песню «Любимый город». В фильме её поёт Марк Бернес.

Я подобрала несколько роликов с песнями Долматовского - думаю, сегодня, в день его рождения, эти записи и станут лучшей памятью о нём.

И в заключение, официальная часть - биография и творчество поэта
Евгений Аронович Долматовский родился 5 мая (22 апреля) 1915 года в Москве в семье адвоката. Учился в педагогическом техникуме,
с 1929 г. - детский корреспондент пионерской периодики ("Дружные ребята", "Пионер", "Пионерская правда", где в 1930 г. состоялась его первая публикация).
В 1932-1934 гг. по комсомольскому призыву работал на строительстве 1-й очереди московского метрополитена. В 1933-1937 гг.учился в Литературном институте им. А.М.Горького. Начал с маленькой книги стихов лирики (1934), затем, постоянно расширяя объем и проблематику, выпустил сборник "Дальневосточные стихи" (1939), отразившие впечатления Долматовского о командировке в 1938 г. на Дальний Восток (в 1939 г. он награждён редким в те времена орденом "Знак Почета"), "Московские рассветы" (1941), "Степная тетрадь" (1943), "Вера в победу" (1944), "Стихи издалека" (1945), "Слово о завтрашнем дне" (1949; Гос. премия СССР, 1950), "Сталинградские стихи" (1952), "О мужестве, о дружбе, о любви" (1954), "Годы и песни" (1963), "Стихи о нас" (1954), "И песня, и стих" (1975), "Надежды, тревоги..." (1977), "Я вам должен сказать" (1984).
Поэзия Долматовского, с 1939 г. в качестве военного корреспондента участвовавшего в походе Красной Армии в Западную Белоруссию и в войне с Финляндией, а с 1941 г. - в боях с гитлеровцами, во многом питалась фронтовыми впечатлениями. Наибольшую известность Долматовскому принесли песни на его стихи, задушевные и лиричные, отмеченные близостью к традиционному русскому городскому романсу и в то же время оживленные свежей образностью, всегда чутко улавливающие боли и радости, ход мыслей и чувств современника - будь то старик-патриот, вступающий в неравную схватку с диверсантами ("Дальняя сторожка", 1939), влюбленный, переполненный весенней радостью бытия ("Все стало вокруг голубым и зеленым...", 1941), солдат, уходящий на фронт ("Моя любимая" - "Я уходил тогда в поход...", 1941), офицер, очарованный кусочком мирной жизни в горниле войны ("Офицерский вальс", др. назв. - "Случайный вальс"), 1943), первый парень на деревне, едущий в город на учебу ("Провожают гармониста в институт...", 1948), или рабочий паренек, ждущий любимую на свидание ("Сормовская лирическая", 1949).
Многие песни на стихи Долматовского вошли в популярные кинофильмы ("Любимый город" - фильм "Истребители"; "Эх, как бы дожить бы до свадьбы-женитьбы" - фильм "Пархоменко"; "Тоска по Родине" и "Песня мира" - фильм "Встреча на Эльбе"; "Я Земля!" и "И на Марсе будут яблони цвести" - фильм "Мечте навстречу", и др.); многие воспринимаются как неотторжимый знак времени и даже как народные ("Песня о Днепре", "Ленинские горы", "За фабричной заставой", "Мы жили по соседству", "Школьные годы"). Даже там, где импульсом для создания текста служила явная или неявная идеологическая установка, сила и искренность поэтического языка, сюжетная изобретательность, версификационная гибкость сообщают текстам поэта художественную выразительность, подкрепляемую нежной или мощной красотой мелодии многих видных отечественных композиторов (в т.ч. Н.В.Богословского, В.П.Соловьева-Седого), работавших с Долматовским ("Родина слышит, родина знает...", "Воспоминание об эскадрилье "Нормандия-Неман", "Если бы парни всей Земли...", "Венок Дуная". Долматовский занимался также литературной критикой (книги "Из жизни поэзии", 1965; "Молодым поэтам", 1981), переводами, редакторской и составительской работой.
Умер Долматовский 10 сентября 1994 года.
(По материалам http://kkre-49.narod.ru/p/dolmatovsky.htm)
МОЯ ЛЮБИМАЯ
Я уходил тогда в поход,
В далекие края.
Платком взмахнула у ворот
Моя любимая.

Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь моя семья.
Поклон-привет тебе он шлет,
Моя любимая.

Чтоб дни мои быстрей неслись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая.

В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая.
***
Евгений Долматовский: Курская дуга

В тургеневских охотничьих местах
Воронки, груды мертвого металла.
Здесь за день по двенадцати атак
Отчаянная рота отбивала.
А как бомбили нас! Не говори -
Такого в Сталинграде не видали.
Всю ночь качались в небе фонари,
Кровавым светом озаряя дали,
С рассветом «тигры» шли на нас опять
И вспыхивали дымными столбами,
И приникали мы, устав стрелять,
К горячей фляге пыльными губами.
А все же удержали рубежи,
В июльской битве оправдав надежды.
Окопы на полях примятой ржи
Проходят там, где проходили прежде.
И на скелете пушки «фердинанд»,
Прорвавшейся на курские пригорки,
Фотографируется лейтенант,
И над пилоткой нимбом - дым махорки.
1943
***
В СОРОК ПЯТОМ, В МАЕ...
В сорок пятом, в мае, вопреки уставу
Караульной службы,
Мы салютом личным подтвердили славу
Русского оружья:
Кто палил во тьму небес из пистолета,
Кто из автомата.
На берлинской автостраде было это,
Помните, ребята?
Быстрой трассой в небо уходили пули
И во мгле светились.
И они на землю больше не вернулись,
В звезды превратились.
И поныне мир наполнен красотою
Той весенней ночи.
Горе тем, кто это небо золотое
Сделать черным хочет.
Но стоят на страже люди всей планеты,
И неодолимы
Звезды, что салютом грозным в честь Победы
Над землей зажгли мы.
Мистическая история связана с песней Михаила Фрадкина и Евгения Долматовского «Дорога на Берлин».

Сначала поэт Евгений Долматовский написал стихотворение «Улицы-дороги». Произошло это в только что освобожденном от фашистов Гомеле. До этого наши войска уже освободили Орел и Брянск. Но поэт заметил странную особенность: последняя улица, по которой проходили наши наступающие войска, как бы указывала маршрут к следующему городу, который предстоит брать. В Орле это была Брянская улица, в Брянске — Гомельская, В Гомеле — Минская.

Стихи были напечатаны в газете. Песню «Улицы-дороги» запели в дивизиях и полках при чем на разные мотивы, которые сами подбирали армейские запевалы.

О том, что композитор Марк Фрадкин все-таки написал музыку для песни, Евгений Долматовский с удивлением узнал только в конце войны. Кроме того, поэт обнаружил, что у песни каким-то удивительным образом появилось продолжение. Она звала уже не на Минск, а на Берлин! Оказывается, дописал текст Леонид Утесов.
Он часто исполнял эту песню на передовой и по мере продвижения наших войск на Запад стал добавлять названия новых освобожденных городов: Брест, Люблин, Варшава и так далее, а заканчивал словами — «На Берлин!». И песня всегда была злободневной. С этими поправками, которые внесла сама жизнь, песня действительно привела к Победе и с тех пор стала называться «Дорога на Берлин».
Песня из фронтового репертуара Леонида Утесова. Была написана после взятия Брянска, накануне наступления на Минск, и поначалу в ней было два куплета. По мере продвижения советских войск Утесов добавлял новые куплеты.
Из воспоминаний Леонида Утесова:
"Одна беда - песня скоро начала стареть. Ведь кончалась она призывом: "Вперед, на Минск!" А в июле 1944 года столица Советской Белоруссии была уже освобождена. Советские воины шли дальше на запад, и я стал прибавлять названия новых городов, взятых нашими войсками: Брест, Львов, Люблин, Варшаву и так далее, заканчивая словами "На Берлин!". Песня снова стала злободневной". (Дмитриев Ю. А. Леонид Утесов. - М.: Искусство, 1982, с. 156).
Евгений Долматовский вспоминает: "Когда после Курской битвы наши войска стали стремительно продвигаться на запад, название улиц, по которым они проходили, покидая освобождённые города, вдруг становились символическими". Фронт, к которому был приписан поэт, к осени 1943-го стал довольно широк: левым крылом охватывал Украину, правым - Белоруссию. В освобождённом Гомеле ноябрьским днём Долматовский написал стихотворение "Улицы - дороги".
Напечатав его во фронтовой газете "Красная армия", поэт уже через несколько дней узнал, что "песня-схема" "взята на вооружение". Но мелодии точно не было. Тогда Долматовский отправил стихи в Москву Марку Фрадкину. Ответа от композитора сразу не последовало. И вдруг через год он слышит по радио голос Утёсова, исполняющего песни вроде бы его, но не совсем.
И название новое - "Дорога на Берлин". Текст песни несколько видоизменился, поскольку соответствовал последним сводкам Совинформбюро. А в самом конце Леонид Осипович уже безо всякого аккомпанемента призывал: "На Берлин".

ДОРОГА НА БЕРЛИН
Стихи Е. Долматовского
Музыка М. Фрадкина
Исполнитель Л. Утесов
С боем взяли мы Орел,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Брянская улица по городу идет,—
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Брянская улица на запад нас ведет.
С боем взяли город Брянск.
Город весь прошли.
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слов, боевое:
Киевская улица по городу идет,—
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Киевская улица на запад нас ведет.
С боем Киев нами взят,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Львовская улица по городу идет,—
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Львовская улица на запад нас ведет.
С боем город нами взят,
Город весь прошли
И последней улицы
Название прочли.
А название такое,
Право слово, боевое:
Берлинская улица по городу идет,—
Значит, нам туда дорога,
Значит, нам туда дорога,
Берлинская улица к победе нас ведет!
1943
“

ДОЛМАТОВСКИЙ Евгений Аронович (1915–1994)

Родился в Москве в семье адвоката, члена коллегии защитников, доцента московского юридического института Арона Моисеевича Долматовского.

В годы учёбы в педагогическом техникуме начал публиковаться в пионерской прессе (1930). 14-летним подростком набрался нахальства и показал свои вирши Владимиру Маяковскому, который, прочитав их, принялся хохотать, а потом сказал: «Что это за Ахматова в коротких штанишках? Если хочешь писать – пиши только о том, что ты сам знаешь и пережил. Иначе получится смешно».

В 1932-1934, как комсомолец-доброволец, Долматовский работал на строительстве московского метро. Вскоре после торжественного пуска метрополитена, в июне 1935 года предполагалось, что самолет-гигант «Максим Горький» первой провезет над Москвой группу ударников Метростроя, в числе которых находился Женя Долматовский. Однако в последний момент всё-таки решили, что первой на борту будет группа инженеров, техников и рабочих ЦАГИ – создателей самолета. Метростроевцы протестовали, но их не послушали. Полет «Максима Горького» 17 июня 1935 года кончился, как известно, страшной катастрофой.

В 1934 году молодой поэт публикует сборник «Лирика», в 1935 – сборник «День». В 1937 окончил Литературный институт им. М. Горького. В дальнейшем выходили поэтические сборники «Дальневосточные стихи» (1939), «Московские рассветы» (1941), «Степная тетрадь» (1943), «Вера в победу» (1944), «Стихи издалека» (1945), «Слово о завтрашнем дне» (1949), «Сталинградские стихи» (1952), «О мужестве, о дружбе, о любви» (1954), «Годы и песни» (1963), «Стихи о нас» (1964), «И песня и стих» (1975), «Надежды, тревоги...» (1977), «Я вам должен сказать» (1984).

С 1939 по 1945 год Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях РККА, участвовал в Освободительном походе в Западную Белоруссию, в Финской кампании. С начала Великой Отечественной войны находился на Юго-Западном фронте. В августе 1941 попал в Уманское окружение и был взят в плен, из которого, несмотря на пробитую черепную коробку, бежал снова на фронт (эти события отражены в поэме "Пропал без вести" (1-я часть трилогии "Одна судьба", 1942-46) и в воспоминаниях "Было. Записки поэта" (книги 1-3, 1973-88)). Боям под Уманью посвящена военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама» (1981-1982). Когда Евгений, после всех перипетий своего выхода из вражеского тыла, оказался в Москве, он пришел к Павлу Антокольскому, который ему сказал: «А знаешь! Мы тут уже в Доме писателей провели вечер твоей памяти: пришел в Москву с фронта человек, заявивший, что он своими руками тебя похоронил».

Затем Евгений Долматовский участвует в Сталинградской битве, причем судьба щедро наградила его за пережитое в 41-м. Дело в том, что в августе 41-го под Уманью группу захваченных в плен советских командиров, в числе которых находился и поэт-корреспондент, гитлеровцы завели в здание школы и усадили за парты в одном из классов, после чего к ним пришел немецкий генерал фон Даниэльс, который долго витийствовал, что Советский Союз разгромлен, сопротивление бесполезно и вермахт непобедим. В начале февраля 1943 года Долматовский узнает, что среди вражеских генералов, взятых в плен под Сталинградом, находится генерал фон Даниэльс. Поэт обратился к К.К. Рокоссовскому с личной просьбой разрешить устроить спектакль, и командующий Донским фронтом разрешил. Генерала привели в школьное здание и усадили за парту, после чего в класс вошел Евгений Долматовский и по-немецки задал пленному вопрос: Господин генерал, вы меня не узнаете?» «Откуда мне вас знать?» - удивился фон Даниэльс. « А помните Уманское окружение в августе 41-го года, группу пленных командиров в классной комнате, и как вы перед ними ораторствуете о непобедимости Германского рейха?» Генерал только охнул: «Не может быть…» Поэт-воин кончил войну в Берлине у стен поверженного Рейстага.

Ещё перед войной стала знаменитой песня Никиты Богословского на слова Долматовского "Любимый город" из кинофильма «Истребители», а во время войны весь народ пел "В кармане маленьком моем есть карточка твоя" (музыка М. Блантера), "Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч", "Ночь коротка. Спят облака" (обе – музыка М. Фрадкина), «Ты ждешь, Лизавета, от друга привета» (музыка Н. Богословского). В конце войны вышла на экраны кинокомедия «Сердца четырех», где прозвучала лирическая песня «Всё стало вокруг голубым и зеленым» (музыка Ю. Милютина»).

В послевоенные годы Долматовский - автор текстов многих популярных песен («Родина слышит», «Если бы парни всей земли», «Ленинские горы», «Сормовская лирическая», «За фабричной заставой», и многие другие, в том числе песен к кинофильмам («Встреча на Эльбе», «Сказание о земле Сибирской», «Мы с вами где-то встречались», "Добровольцы", «В добрый час»), музыку к которым создавали многие известные композиторы, текста оратории "Песнь о лесах" (1949, на музыку Д. Д. Шостаковича). Автор романа в стихах "Добровольцы" (1956), по которому поставлен одноименный кинофильм. Лауреат Сталинской премии (1950).

Творчество Евгения Долматовского, сына своей эпохи, в значительной мере отдает коммунистической риторичностью. В то же время Долматовский, преподавая в Литинституте, воспитал много молодых поэтов, отнюдь не внушая им риторический стиль.

Е. А. Долматовский умер 10 сентября 1994 года. Похоронен в Москве на Новом Донском кладбище, в аллее, непосредственно проходящей вдоль старинной южной стены Донского монастыря. Здесь же покоится прах его жены, брата и дяди. На надгробии, в качестве кенотафа, выбита также фамилия его отца Арона Моисеевича, арестованного 28 марта 1938 года, приговорённого Военной коллегией Верховного суда СССР "к высшей мере социальной защиты" и расстрелянного 20 февраля 1939 года по обвинению в участии в контрреволюционной организации.

В то же время Евгений Аронович ни арестам, ни преследованиям не подвергался. Судьбы людей зачастую решали случайность и полный произвол, чья-то личная прихоть.